«Слухи о моей смерти преувеличены». В Барнауле выставлены картины городского «домового»

Николай Буданов. Фото Анатолия Корчуганова.

Старика Буданова хоронили в 2000-м году, в день 270-летия Барнаула. За день до этого в разговоре Николай Иванович сказал: «Я сам себе устрою день города». Вот и устроил… Умер на лавочке с прямой спиной. Потом лежал в гробу у морга под ослепительном солнцем и звуки оглушительных песен, льющиеся из динамиков помпезного праздника. Старику не было и шестидесяти.

«Культурный диссидент»

- Николай Иванович был в Барнауле фигурой легендарной, - вспоминает писатель Владимир Токмаков. - В советские годы он был одним из главных "культурных диссидентов" города, у которого на кухне собиралась творческая богема. У него можно было раздобыть запретного тогда перепечатанного на машинке Солженицына, посмотреть художественные альбомы западных модернистов, поругать власть, похвалить стихи друг друга.

На хрущевской кухоньке Буданова взахлёб беседовали многие известные личности, среди них драматург Александр Строганов, знаменитый актер Михаил Ульянов, легендарный БуКашкин из Ёбурга, - кого только там не угощали крепким чаем или чем еще покрепче.

Фото предоставлено Республикой ИЗО

Вечный странник

Первая большая выставка картин Николая Буданова состоялась в Доме архитектора на Анатолия.

- В те годы здесь проходила бурная творческая жизнь. Просторный зал с камином позволял создавать хорошие экспозиции, – вспоминает искусствовед Любовь Норгелене. - Николай Иванович рисовал на ДВП, картонках и обрывках чего-нибудь, пригодного для красок. Там были и фантастические образы и лешие, звери, и ню, и домовые.

Буданов и сам в последние годы своей жизни был похож на городского домового. Оставшийся без жилья и средств (семейная жизнь многодетного отца со сложным характером и периодической тягой к выпивке полетела под откос), он находил пристанище у знакомых. Высокий седой бородатый странник в плаще и шляпе неприкаянно бродил по улицам города и радовался как ребенок, когда кто-нибудь угощал его горячим чаем в бумажном стаканчике или мороженым.

Беседовать с ним было наслаждением, он плавно подхватывал любую тему, восхищая эрудицией.

Говорил, что пишет записки Бомжа-Бруевича, все чаще болел. Несколько раз зимой он падал без сознания на улицах. Выйдя из больниц встречал знакомых бодрыми словами: «Слухи о моей смерти были сильно преувеличены».

Уже заболевший, прихрамывающий он был удивительно легок на подъем. Мог сорваться и поехать на электричках в Москву, Питер, Киев, Литву. Однажды полгода провел в монастырях, но сбежал и оттуда после желчных замечаний в адрес монастырских наставников…

Писатель Токмаков вывел Буданова в одном из своих романов как городского бродячего философа, гения места, вечного странника, без которого Барнаул тех лет сложно представить.

- Тут даже важно было не качество его картин, стихов и прозы, а то что он являлся носителем идеи безграничной свободы творчества: оказывается, так тоже можно было рисовать и писать стихи, - размышляет Токмаков.- Конечно, он был как кость в горле официального искусства, в своих оценках не стеснялся в выражениях, и идеологические работники всех уровней его недолюбливали.

«Гений места»

То, что комиссару Республики ИЗО Вадиму Климову удалось собрать несколько картин Николая Буданова можно назвать большой удачей. Ведь Николай Иванович не просто не дрожал над своими творениями, он мог сжечь их, если кого-то его образы начинали пугать. Однажды пригласил парочку знакомых на костер возле Оби, сжег несколько картинок, которые кого-то испугали и выпил рюмку за помин души нарисованных сущностей. Но слава Богу, его работы остались в частных коллекциях (девять картин передал горожанин Юрий Фисун), одна - на диске альбома Янки Дягилевой «Стыд и срам».

Фото предоставлено Республикой ИЗО

- Его выставка была однажды в ДК Химиков во время фестиваля «Рок- Азия», - вспоминает писатель Сергей Тепляков. - Рокеры в последний день почти все картины Буданова потырили. Янке картина с кошками была подарена по ее просьбе.

-Такие люди совершенно не приспособлены к реальной жизни, она их убивает, – считает Владимир Токмаков. - За последние 20-30 лет эти барнаульские "гении места" практически все ушли в мир иной. А культурная жизнь города без них стала пресной, скучной и предсказуемой.

Возможно, сам Буданов, услышав это, мог бы отшутиться своей коронной фразой: «Слухи о моей смерти сильно преувеличены». Может быть, серебряный городской «домовой» бродит сейчас в залах галереи ИЗО, выходит на улицы в своем длинном зеленом плаще и хмурится возле обрезанных тополей… Кто знает…

Стих Николая Буданова

Испей благодати, не будь дураком,

Помысли о внешнем, другое потом,

Испей благодушья, уйди от долгов,

Помысли об истине, утро - без снов.

Натруженный день - звук упавшей звезды,

Дай руку дитяти, сестре протяни.

Участья сердечного, улыбки клочок,

Врагов не кляни, близок твой посошок.

В дороге последней, на царском пути,

Двум братьям, двум спутникам вместе идти,

С Борисом и Глебом, с слезою и хлебом

В ту Светлую память нездешней земли.

Где слабое сердце умеет любить,

Где горе, как облако, сможет уплыть,

Где радуга светом, где горная высь,

Где слово, где отзвук, где наша преджизнь.