Премия Рунета-2020
Барнаул
+2°
Boom metrics

Сергей «Африка» Бугаев: Майкл Джексон мог спеть дуэтом с Людмилой Зыкиной

Художник, музыкант, актер и мальчик Бананан пришел к нам, чтобы поговорить о трудной судьбе альбома «Heart on Snow», в котором Марк Алмонд поет русские романсы вместе с Людмилой Зыкиной, Аллой Баяновой, Борисом Гребенщиковым и Ильей Лагутенко
...

...

Это запись программы об истории альбома «Heart on Snow», в котором звезда английской поп-музыки Марк Алмонд поет русские романсы. Вместе с той самой музыкой.

А вот маленький фрагмент разговора Александра Донских и Сергея Бугаева

– Добрый вечер, дорогие друзья! В студии радио «Комсомольская правда в Петербурге», в программе «Проверено временем» с вами – Александр Донских и наш гость, Сергей Бугаев «Африка»

– И снова здравствуйте.

– Привет, Серёжа, рад тебя видеть. Конечно же, хотелось бы очень-очень многим нашим радиослушателям услышать и про Бананана, и про съёмки «Ассы», и про многие-многие вещи из вообще, скажем, начала твоей карьеры. Вот могу тебе задать вопрос?

– Конечно, любой вопрос.

– Майк Науменко ужасно ненавидел вопрос, смеялся над ним всегда: почему группа называется «Зоопарк»? А вот я бы хотел твою версию, почему прозвище «Африка» появилось у тебя?

– А у меня никакой версии нет – я придерживаюсь тех общественных версий, которые появляются. Вот однажды в начале девяностых, только мы начали за границу ездить, и в Финляндию мы приехали с «Поп-механикой» и одновременно с выставкой. И в местной газете «Helsingin Sanomat» вышла рецензия, в которой было написано, что выставка русского художника по имени «Африка» связана с тем, что его родители были дипломатами в Кении, и его мать в период беременности путешествовала на гору Килиманджаро, и как будто бы этот художник родился прямо на горе Килиманджаро.

Вот эта версия мне больше всех нравится. А действительно хотел бы родиться на горе Килиманджаро, независимо ни от чего. А на самом деле история более банальна – прозвище придумал Боря Гребенщиков, и связано это с моим галлюцинаторным восприятием того, что Пушкин, имея в своей биографии некие негроидные корни, тем не менее, повлиял на самую белую культуру, которая только в мире существует, так называемая «русская культура».

– Да, вообще влияние Пушкина как представителя негроидной расы, оно значительно предвосхитило, конечно же, влияние той же негроидной расы в виде джаза и рок-н-ролла в двадцатом веке на мировую музыкальную культуру.

- Мне тогда было 15 лет, поэтому я эмоционально всё это переживал по-настоящему…

– Я тебя прекрасно помню! Ты, кстати, совершенно не изменился. Я тебя помню вот таким боевым очень юношей практически, который там Вальран, вот его мастерская, Андрюши Медведева…

– Спасибо. Да, он очень долго мой портрет писал – наверное, полгода – и потом уничтожил его. (смеются)

– Ну вот, художник ведь стремится к совершенству. Вот, и надо сказать, что, помимо твоих знаменитых акций – таких, как съёмки в кино, участие в «Поп-механике» и группе «Кино» в определённые какие-то периоды…

– Раз уж ты начал перечислять музыкальную карьеру, безусловно три года, которые я играл с Петром Николаевичем Мамоновым в группе «Звуки Му» первого состава, – это тоже очень важная часть моей музыкальной деятельности. То есть, всё это, конечно, можно обобщённо называть деятельностью в рамках «Поп-механики» с Курёхиным, что было для меня главным занятием в жизни. Но, тем не менее, мне повезло: в какие-то моменты я даже участвовал в группе Свиньи, которая называлась «АУ», и прочие музыкальные коллективы. То есть, в общем, я занимался тем, что мне нравилось, можно сказать.

– Вот, ну, Мамонова, кстати, недавно вот видел – он такой да, конечно, мастер, что говорить. А ты, вот например, в кино почему больше не снимаешься?

– Я снимаюсь, но очень фрагментарно. Я как-то нажал на кнопку, где имена и фамилии людей выпрыгивают в связи с кино, и я там появился в – не помню, сколько фильмов, – но половина из них – это я либо на секунду появляюсь, либо на две. Но это не отменяет важности хотя бы воспоминаний.

Например, есть один фильм, в главной роли – австралийская актриса, подруга красавицы невиданной… хотел сказать, Кинни Хьюстон или Митни Хопстен, я извиняюсь, не помню. Так вот, была такая очень странная ситуация: я работал в Нью-Йорке, и мне звонит моя добрая подруга Вика Смирнова, которая на тот момент была возлюбленной внука шаха Ирана из династии Пехлеви. Они приехали в Лос-Анджелес, остановились в гостинице Beverly Wilshire. О! Я вспомнил - Наоми Уоттс там снималась. Так вот, киношники попросились: «Вы знаете нам нужен вот такой люкс-номер в гостинице, и вы подходите по сюжету: балерина приходит на выступление перед русскими спонсорами, они над ней смеются, она плачет и убегает». Мы говорим: «ну хорошо, давайте».

И вот, в этом фильме есть такая сцена – там на полу сидит какой-то странный человек, – это на самом деле внук шаха Ирана, последней династии шаховской. И мы снялись, это была такая историческая деталь, которая ничего не значит. Фильм, кстати, неплохой. Не помню, о чём он, но то же самое также я могу, например, рассказать о фильме Германа-младшего, как я снимался, но там меня показывают ещё меньше – 30 миллисекунд. (смеётся)

– Подожди, это в «Гарпастуме»?

– Да, в «Гарпастуме». Но зато меня загримировали под моего любимого поэта Мандельштама так, что вообще не отличить, то есть две фотографии напечатай на Ленфильме – я бы никогда не поверил, что я могу быть похож на Мандельштама хотя бы в чём-то.

– То есть, ты играл не Андрея Белого?

– Нет, но в этот момент я понял, что я могу запоминать очень многое в этом мире, кроме стихов Мандельштама, поэтому в кадре я вёл себя очень специально: у меня на руке, на ноге, на столе, – на разных частях комнаты были написаны отрывки того стихотворения, которое я должен был произносить, чтобы, куда бы я ни смотрел, я всё равно помнил вот это очень специфическое нагромождение слов Мандельштама, как будто бы это на самом деле и не русский язык, или как будто бы это только и есть русский язык, а другого никакого не существует после этого. Поэтому к вопросу о том, где и чего: товарищи, если вы увидите фотографию меня в виде Мандельштама, не пугайтесь – это действительно был просто секундный момент.

– Ну и потом, не знаю, вот только что увидел афиши с Брэдом Питтом, с ДиКаприо там в одном фильме, вот. Так что, как говорится, на улице Бананана будет тоже, может быть, так сказать… Вот не было каких-то вот поползновений снять там продолжение «Ассы» или что-нибудь такое?..

– Соловьёв снял полностью полноценное продолжение со Шнуровым, который пришёл на смену Цою, «2-Асса-2», какую-то минимальную полемику вызвала, потому что фильм он прошёл достаточно незаметно, учитывая, что просто в стране появились новые условия демонстрации фильмов. Если каждый советский фильм, типа «Ассы», выходил, и его те же самые 150 миллионов человек смотрели, то как бы в новых условиях невозможно сконцентрировать внимание тысяч или сотен тысяч человек на каком-то едином событии, какой бы это фильм ни был, даже самый замшелый Тарантино, даже если в главной роли у него будет самый лучший артист.