Премия Рунета-2020
Барнаул
+7°
Boom metrics

Может ли быть историческая память поводом для шутки

Спорим в эфире программы «Радиорубка» на Радио «Комсомольская правда» [аудио]

Афонина:

- Немногим меньше месяца остается до священного дня – Дня Победы. 9 мая каждый год звучат слова «Никто не забыт, ничто не забыто». Но так ли это? Ведь в последние годы с новой силой разгораются дискуссии об исторических, человеческих, нравственных, духовных, казалось бы, аксиомах. А поводы – пожалуйста, их немало.

«Не так давно на сцене юмористического шоу StandUp поводом для шуток стал концлагерь в Освенциме: «Вы знаете о такой штуке, которая называется Школа идеального тела Секта. Я об этом узнал, мне одна знакомая говорит: слушай, я в Секте. Я говорю: мать, это не выход, давай поговорим. Она говорит: это такой прикол, мы как секта, но мы не секта. Я говорю: ты слышишь себя вообще, что ты говоришь – мы как секта, но мы не секта. Это как открыть хамам и назвать его Освенцим. Типа, мы как Освенцим, но мы не Освенцим, от нас люди выходят легкие, как дым просто».

Иван Ургант, телеведущий, об отреставрированном памятнике Владимиру Ленину на Кубани: «Наступила весна, и всё преображается, не только люди – памятники начинают выглядеть по-другому. В Краснодарском крае отреставрировали памятник Ленину. И благодаря краснодарским скульпторам мы теперь знаем, как выглядел Ленин на самом деле, без усов и бороды. Вот же он, тянется губами к детям.

- Вань, эта новость сильно бьет по всем двойникам Ленина в нашей стране.

- Митя, твой маленький бизнес в Ленинграде под угрозой».

Французское издание Charlie Hebdo, известное своими скандальными карикатурами, не упускает возможности поглумиться над религиозными темами. В одном из номеров вышло изображение с надписью «Христиане ходят по воде, а мусульмане тонут».

Джоан Риверз, американская телеведущая, комментируя откровенные платья немецкой супермодели Хайди Клум, позволила себе следующие слова: «В последний раз немцы выглядели такими пылкими, когда бросали евреев в печи».

Крайне неоднозначно отреагировала публика на номер в телевизионном шоу «Танцы со звездами». В кадре актер Александр Петров в образе нацистского офицера танцует с русской девушкой. Номер транслировался на одном из федеральных каналов. Теперь создатели номера отбиваются от упреков в том, что они романтизировали образ фашиста. Ситуацию обострил еще и тот факт, что в конце номера девушка трагически погибает».

Афонина:

- Может ли историческая память быть поводом для шутки? Именно эту тему мы сегодня выбрали для программы «Радиорубка». Хочу представить тех, кто будет отстаивать свою точку зрения, свою позицию. В нашей студии заместитель редактора отдела политики «Комсомольской правды» Андрей Баранов и художник-карикатурист Алексей Иорш. Тема действительно очень горячая, очень спорная, очень актуальная.

Иорш:

- Я считаю, что историческая память вполне может быть поводом для шутки. Просто есть шутки и есть шутки. Давайте разбираться с каждой шуткой конкретно, а не устраивать истерику, которая, наоборот, привлекает излишнее внимание к подобного рода эксцессам.

Афонина:

- А кто должен устанавливать эту грань, когда это шутка, а когда это не шутка, когда это шутка невинная, а когда это кощунство? На чьей совести это должно быть?

Иорш:

- Конечно, ФСБ должно отслеживать и сажать всех за эти шутки.

Баранов:

- Это шутка такая была у вас?

Иорш:

- Да, это была шутка.

Афонина:

- А если серьезно?

Иорш:

- А если серьезно, то существует общественное мнение, которое формирует дискурсы, формирует некую конвенцию общественную вокруг того или иного. И лишний раз оперировать к общественному мнению, если оно безразлично ко всему этому, это просто пиариться на таких вещах.

Афонина:

- Я вам открою небольшой секрет. Когда мы готовили вопрос для нашей сегодняшней программы «Радиорубка», нам было достаточно одного StandUp. Буквально сегодня с новой силой разгорелась эта дискуссия относительно того, что произошло в «Танцах со звездами» 10 апреля. Это был еще один повод. Видите, в одну воронку два снаряда – это уже не случайность…

Баранов:

- Я категорически против того, чтобы глумиться таким образом над памятью. Потому что для любого человека она сакрально. Особенно если это связано с жертвами, с войнами, с потерями, с гибелью людей. Здесь очень тонкая грань между пошлостью (а это уже пошлость, когда кто-то пытается шутить на эту тему) и откровенной подлостью. Подлость вызывает возмущение людей, все люди разные, и возмущаются они по-разному. Как это может быть, мы видели на примере Charlie Hebdo. Кстати говоря, когда расстреляли эту редакцию, все ходили со значками «Я – «Шарли». Они, верные своей дурацкой (простите меня, это мое мнение) редакционной политике, потом высмеяли и гибель беженцев в море, и взрыв российского самолета, а потом сдуру – еще и теракт в Париже высмеяли, нарисовав такую карикатуру, когда в варьете танцуют с отрубленными ногами девушки. Никто больше не надел этот значок «Я – «Шарли». Потому что все-таки, наверное, грань-то есть, люди ее понимают. Поэтому нельзя ее переходить.

Афонина:

- Нам уже приходят сообщения в WhatsApp: «В Украине уже дошутились», - пишет наш радиослушатель. Следующее сообщение: «Это шабаш на костях 30 миллионов погибших советских людей. Пусть тот человек, который смеется, пойдет на войну, а потом посмотрим, будет ли он так же хохотать».

Если отталкиваться от того, что произошло в программе «Танцы со звездами», то я хочу обратиться к нашим радиослушателям. Сейчас на сайте, в газете «Комсомольская правда» развернулась очень бурная дискуссия, журналисты «Комсомолки» дискутируют между собой, кто-то пытается каким-то образом объяснить, почему подобное могло произойти, почему в популярном шоу вышел на паркет человек в нацистской форме и с Шмайсером наперевес. И почему, собственно, зрители встречали это громкими аплодисментами, а Николай Цискаридзе, один из членов жюри, попытался объяснить происходящее фразой «это фарс». Фарс – это форма СС, Шмайсер и бурные аплодисменты зала.

Баранов:

- Фарс на костях, правы наши слушатели.

Афонина:

- На одном из телеканалов в одной из программ шутят над Освенцимом, в другой программе, танцевальной, актер в фашистской форме танцует, видимо, с русской девушкой, сливаясь в танцевальных па под музыку Фрэнка Синатры. Так что происходит? Может быть, историческая память действительно может быть поводом для шутки или для некоего танцевального номера?

Приходит очень много сообщений на WhatsApp, причем сообщений совершенно разных. Поэтому дискуссия, как мы видим, будет разгораться нешуточная. Итак: «Шутки подобного рода допускают себе выродки без памяти и совести. У меня погибли два деда, у бабушки от голода – трое детей. Вечная им память и низкий поклон». Следующее: «В последнем КВН также были шутки, направленные на сравнение Жукова с насекомым, и т.д. Думал, поставят двойки, однако всем представителям жюри понравилось. И это Первый канал». Следующее: «Каждый год такая история поднимается 9 мая. Сколько можно?» - спрашивает наш радиослушатель. Правда, я не поняла, кому адресован этот вопрос – к нам или к тем, кто так шутит.

Баранов:

- Ко всем, кто слушает нас, наверное.

Афонина:

- Видимо, да. И он же продолжает: «Если это законом не запрещено, то можно». Алексей, скажите, что такое тогда оскорбление исторической памяти, по вашему мнению?

Иорш:

- Оскорбление исторической памяти это, вероятно, тогда, когда шутка происходит в оскорбительном контексте. Вообще историческая память это не человек, и оскорбиться она не может, может оскорбиться человек. Но в данном случае я прочитал материал, который вышел в «Комсомольской правде»… Я некоторое время работал в рекламе, моей профессией было составление рекламных сообщений. Сами понимаете, я всякие манипулятивные приемы секу достаточно быстро, уже профессионально. Например, когда я читаю этот материал, где приведена шутка этого молодого человека, она совершенно вырвана из контекста – по какому поводу это было пошучено. Цитата начиналась со слов, что это как бы примерно назвать хамам Освенцимом. А что до этого было, мы совершенно не знаем.

Афонина:

- Мы дали вам полную цитату прослушать.

Иорш:

- Вы дали мне сейчас полную цитату. В газете было написано без этой полной цитаты.

Афонина:

- А это что-то меняет?

Иорш:

- Конечно, это меняет. Вы смотрели фильм Михаила Ромма «Обыкновенный фашизм?

Баранов:

- Конечно. И неоднократно.

Иорш:

- В одном кадре там появляется Муссолини, и Михаил Ромм говорит: красавец. Как вы думаете, Михаил Ромм действительно назвал его красавцем, он действительно думал, что Муссолини красавец?

Баранов:

- Да нет, конечно, это была ирония.

Иорш:

- Это не ирония, это был сарказм. Это такой прием юмористический.

Баранов:

- Или сарказм, как угодно.

Иорш:

- Вы понимаете, что в данном случае тоже был сарказм?

Баранов:

- А при чем здесь Муссолини и при чем здесь люди, которые Муссолини, Гитлера и иже с ними победили? Или погибли, будучи сожженными в печах, безвинно совершенно.

Иорш:

- Потому что мы говорим об исторической памяти. Именно поэтому я и говорю, что прием сарказма в данном случае тоже…

Баранов:

- Так над кем сарказм? Над Муссолини я сарказм понимаю. Над сожженными в печах Освенцима какой сарказм?

Иорш:

- А где вы там видели… Там сарказм над клубом, который называется…

Баранов:

- Еще раз зачитаю, хотя и противно: «Мы как Освенцим, но мы не Освенцим. От нас люди выходят легкие, как дым». Это что?

Иорш:

- Мы как Освенцим, но мы не Освенцим.

Баранов:

- Я про дым спрашиваю. Это что? Это пошлость просто, глупость или это уже подлость?

Иорш:

- Я считаю, что это глупость. Но это ни в коем случае не про то, что человек хвалит это событие, когда людей сжигали в печах.

Баранов:

- Он гыгыкает над этим. Для него это повод похохмить, посмеяться. И сказать, что это прикольно или круто.

Иорш:

- А вы выносите это ин де паблик и устраиваете истерику по этому поводу.

Баранов:

- Я истерику не устраиваю.

Иорш:

- Как? Вообще сейчас государство рухнет из-за того, что…

Баранов:

- Вы знаете, начинаются шутки, а потом задают вопрос на одном оппозиционном телеканале: а не надо было, наверное, Ленинград удерживать, глядишь, и не погиб бы никто. Госпожа Улицкая два дня назад сказала: молодцы французы, открыли Париж, и он стоит целехонький, и никаких миллионов человеческих не платили за победу.

Иорш:

- Вместо того чтобы ответить содержательно, что в Ленинграде в это время была куча заводов военной промышленности, и потеря Ленинграда была бы тяжелейшим ударом по обороне страны, вы предпочли закрыть телеканал фактически.

Баранов:

- Чего? Он сейчас вещает. Телеканал «Дождь», если кто не знает. Вещает и рекламу дает, и никто его не закрывает.

Иорш:

- Да вы просто забыли, что с ним сделали.

Баранов:

- А что с ним сделали?

Иорш:

- Он фактически вынужден был уйти в интернет.

Баранов:

- Я думаю, что после этих заявлений люди просто обрушили им телефоны.

Иорш:

- Да это не люди делали. Мы знаем все фамилии этих людей.

Баранов:

- Один из них сидит перед вами. Моя фамилия Андрей Баранов.

Иорш:

- А моя фамилия Алексей Иорш. Я, между прочим, про Освенцим знают больше, чем вы.

Баранов:

- А вы там были?

Иорш:

- Я не был.

Баранов:

- А я был. Так что, пожалуйста, не надо мне говорить об этом. Я проходил под этими воротами с вывеской Arbeit Macht Frei. Я видел, что там было.

Иорш:

- Тур совершили?

Баранов:

- Нет, я там работал как журналист. Вы совсем не знаете, кто я, не подготовились к передаче, и начинаете мне ярлыки вешать.

Иорш:

- Я знаю, что вы заведующий. Вы по должности там были?

Баранов:

- Я как журналист там был.

Иорш:

- А у меня с этим история семьи связана.

Афонина:

- Смею напомнить, что телеканал «Дождь» извинился за этот опрос, и были уволены некоторые люди, которые имеют к нему отношение. Видимо, сами журналисты поняли, что переборщили. Это к вопросу о «Дожде».

У нас есть телефонные звонки. Послушаем Екатерину.

- Здравствуйте. Я бы хотела высказать свое мнение. Эти люди должны все-таки публично извиниться. Потому что 9 мая каждый год я просто не могу простить Германию, не получается у меня. Каждый раз мы говорим, что у нас хорошие отношения, но когда вижу немецкую форму, у меня все время подкатывает ком к горлу, я вспоминаю людей, которые самоотверженно защищали нас. А вот эти легкомысленные… Я считаю, что это было очень легкомысленное решение поставить такой номер. Они должны извиниться.

Афонина:

- Зачитываю следующее сообщение: «Что за маразм танцевать в фашистской форме? Еще бы в Гитлера переоделся и усы приклеил. Видимо, зрителей больше нечем привлечь».

Иорш:

- А в кино вообще можно снимать людей в фашистской форме?

Афонина:

- Вопрос вам, Андрей Михайлович. Один из наших слушателей пишет: «А как же анекдоты про Чапаева, Сталина, Брежнева и т.д.? Это тоже нельзя?»

Баранов:

- Это междусобойчики. Все, кстати, зависит от вкуса тех, кто эти анекдоты рассказывает, и кто над ними смеется. В общем, конечно, ничего хорошего в этом нет, это реальные люди, но так уж отдельно стоящий жанр, он не публичный. Если будешь рассказывать эти анекдоты со сцены, про Гитлера и Сталина или про Освенцим, это одно, если ты сидишь за бутылкой на кухне с закадычным дружком Васей, ему рассказываешь, это ваше дело, это лишь о вас говорит.

Иорш:

- То есть все-таки можно?

Афонина:

- Влад из Краснодара и написал те магические слова, которые, видимо, он и хотел донести до нашей аудитории. Влад пишет: «Никто никому не должен».

Баранов:

- Есть одна тема – холокоста, осмеяние которой или даже попытка сказать, что не было никакого холокоста, судебно преследуется во многих странах, не то что в Израиле, а в Западной Европе. В Соединенных Штатах попробуйте пошутить на эту тему. С работы минимум вылетите.

Иорш:

- Простите, это неправда. Вы врете совершенно откровенно. Потому что очень много трагикомедий про холокост снято. Да, конечно, это тонкие и умные вещи.

Баранов:

- А какая трагикомедия снята про холокост?

Иорш:

- Жизнь прекрасна.

Баранов:

- Это трагикомедия, по-вашему?

Иорш:

- Это трагикомедия.

Баранов:

- Там печальный еврейский юмор на фоне страшного происходящего. Но там евреи шутят. Не по поводу того, что их сжигают, а совсем по другому поводу. О жизни, о судьбе, а не о том, что немцы душат газом.

Иорш:

- Мы говорим принципиально, могут или не могут быть шутки.

Баранов:

- Я вам говорю принципиально, шутки такого плана приличными быть не могут.

Иорш:

- Тут мы приходим к тому, что в принципе шутить можно. А так я в принципе готов с вами согласиться, что шутка шутке рознь, я об этом сказал в самом начале.

Афонина:

- Получается, что нет вещей, над которыми шутить нельзя?

Баранов:

- Тут очень многое от шутника зависит.

Иорш:

- Тут я с вами соглашусь, пожалуй. В данном случае нужно очень внимательно смотреть, что и когда было пошучено. Я не считаю эту шутку каким-то шедевром юмора, но не считаю это и поводом для истерики. Если бы мы это пропустили мимо ушей, туда ей и дорога.

Афонина:

- Сейчас я включаю телефоны для голосования. Итак, может ли быть историческая память поводом для шутки? Алексей, наш радиослушатель задает вам вопрос: «Ответьте, пожалуйста. Вот вы построили дом, поселили туда свою семью. Пришел бандит, который хочет отобрать ваш дом, а вы не хотите отдавать. Вооружили своих детей и жену и отдали приказ защищать дом. Вероятность победы у вас 10%. Или есть другой выход. Отдать дом, спасти свою семью. Я это к тому, как вы оправдываете блокаду Ленинграда». Вот, пожалуйста, реплика от аудитории.

Баранов:

- Ну, Алексей не оправдывал блокаду Ленинграда.

Афонина:

- Видимо, так восприняли, что вы оправдывали журналистов, которые задавали этот вопрос. Следующее сообщение. Юрий пишет: «В песне Розенбаума «А может, не было войны», по-моему, все замечательно сказано».

Еще сообщение: «Мир не погиб, потому что смеялся». Наш радиослушатель написал: «За Европу не скажу, но в Израиле за это судят, за издевательства над историей. Так и надо».

Давайте выслушаем телефонные звонки. Иван, здравствуйте.

- Здравствуйте. Во-первых, я сегодня только увидел шоу «Танцы со звездами». Что меня возмутило? Почему актер был одет в форму вермахта? Почему он не был одет в форму хотя бы одной из союзнических армий? Во-вторых, если уж так задумано кем-то из режиссеров, что он должен быть в немецкой форме, почему не спороли нашивку с орлом и свастикой?

Афонина:

- Я так подозреваю, что ее никто и не спарывал. Потому что костюмчик был, что называется, с иголочки. Это значит, что его, видимо, шили на заказ.

Баранов:

- Добавили две лишних загогулинки к свастике – мол, не свастика. Это, конечно же, белыми нитками шито.

Афонина:

- Иван, как вы считаете, историческая память это повод для шутки?

Иван:

- Я считаю, что нельзя глумиться над этим. Есть довольно широкий спектр тем, над которыми можно смеяться, а над которыми нельзя. Мне кажется, те, кто не хоронил своих близких людей, которые пали в бою, которые не понимают, что это значит, - бог им судья.

Иорш:

- То есть вам рассказали, что вот это конкретное событие – это глумление, и вы оскорбились. А если бы не было этого сообщения, которое вам в голову засунули, вы бы оскорбились или нет?

Иван:

- Что мне засунули в голову?

Иорш:

- Вы увидели, что в каком-то спектакле танцует актер в немецкой форме?

Афонина:

- Это не спектакль. Это шоу «Танцы со звездами», где ставятся специальные номера на двух людей. Насколько я поняла, в создании этого номера, а точнее идеи, принимал участие сам актер, который и вышел на паркет, то есть это была его идея.

Иорш:

- Это шутка была?

Афонина:

- Нет, это не был шутливый номер.

Иорш:

- А почему мы это обсуждаем сейчас в контексте шуток?

Баранов:

- Была претензия на некий гротеск.

Афонина:

- Сергей, слушаем вас.

- Здравствуйте. Сергей из Саратова. Я хочу сказать, что нельзя исторические все эти моменты – про Освенцим, про гибель людей – включать в какие-то юмористические, смешные передачи. Для этого есть другие разные моменты в жизни, над которыми можно посмеяться. А эти люди, которые такие номера ставят, пускай они эти номера едут ставить в Израиль. Может быть, там их примут и воспримут хорошо.

Иорш:

- Очень знаменательно, куда нас послали.

Баранов:

- Вот вы карикатурист. Вы бы нарисовали карикатуру на подорванный самолет наш над Синаем, как это сделал «Шарли Эбдо»?

Иорш:

- Как это сделал «Шарли Эбдо», я бы не нарисовал.

Баранов:

- А как бы нарисовали?

Иорш:

- Не знаю.

Баранов:

- В принципе не видите ничего страшного в том, чтобы рисовать карикатуру на тему взорванного лайнера и погибших в нем людей?

Иорш:

- Лично я вижу. Я не буду рисовать карикатуру на конкретных погибших людей никогда.

Баранов:

- Нет, не на конкретных, а просто на событие.

Иорш:

- На погибших людей? Да сплошь и рядом используют всякие скелеты, мертвецов в карикатурах, в кино.

Баранов:

- Нет, на событие, на взорванный гражданский авиалайнер российский. Или, допустим, не российский.

Иорш:

- Я конкретно нет, но мы говорим о другой вещи. Вы переводите разговор на другой случай. Это неправильно.

Баранов:

- Это память.

Иорш:

- Какая память?

Баранов:

- Память о погибших людей. Она еще кровоточит – полгода не прошло.

Афонина:

- Есть ли табуированные темы? Есть ли запретные темы, которые нельзя трогать, или таких тем нет и быть не может?

Иорш:

- Темы табуированные, безусловно, есть.

Афонина:

- Какие?

Иорш:

- Те, которые ты сам для себя табуировал.

Афонина:

- А страна это может делать? Сознание массовое это может делать?

Иорш:

- Массовое сознание делать ничего не может. Как мы видим, телевидение – инструмент, который рождается из массового сознания, пускает на свои экраны вот такие вот вещи. И у нас на Первом канале возможны шутки по поводу национальности будущего или потенциального премьер-министра Украины. Я понимаю, что с Украиной у нас очень плохие отношения, но шутить у нас на Первом канале вроде как бы можно, а вот про холокост у нас шутить какому-нибудь шутнику профессиональному нельзя. Если мы всё это будем со звериной серьезностью обсуждать, то рано или поздно люди, которые собираются на кухнях или в интернете, вне нашего этого осуждающего социума, они будут такие шутки шутить и корки отмачивать, что нам с вами потом покажется мало. Давайте как можно меньше все-таки запрещать и больше разговаривать.

Баранов:

- Вам не покажется много, если будет такая же реакция, какая была насчет «Шарли Эбдо», когда пришли люди, возмущенные публикацией карикатуры.

Иорш:

- Мне эта реакция показалась чрезмерной.

Баранов:

- Пришли и расстреляли. Все люди разные. Придут и горло перережут. Что будете тогда делать?

Иорш:

- А кто перережет?

Баранов:

- Кто-то, кому шутка покажется оскорбительной.

Иорш:

- Так и бывает в жизни. Это вообще опасная профессия. Нас вообще изо всех газет практически выгнали. Ни одна газета не публикует ни политических, никаких карикатур, кроме оппозиционных почему-то. У нас с юмором вообще какая-то засада. Мы перестали понимать шутки, мы перестали чувствовать, где сарказм, а где простая шутка.

Баранов:

- Полным-полно шуток. Вот «Комсомольская правда» каждый день публикует подборку анекдотов. Там есть и на тему дня, злободневные, и на тему наших неурядиц. Достаточно смешно. Так что почитайте, рекомендую.

Иорш:

- То есть можно шутить?

Баранов:

- Можно шутить в пределах того, о чем я сказал.

Иорш:

- Ну и я говорю, что можно шутить в определенных пределах.

Афонина:

- Как пишут наши радиослушатели, надо знать меру. Нацистская символика у нас запрещена. У нас есть законы в государстве, которые в том числе запрещают пропаганду нацизма. И не только в нашем государстве это существует.

Иорш:

- Нацистская символика это пропаганда нацизма, равняется пропаганде нацизма. Давайте запретим фильм «Семнадцать мгновений весны», где сплошная нацистская символика.

Баранов:

- Это исторический фильм. А в исторических фильмах – пожалуйста. Даже на Украине они разрешили в исторических фильмах использовать коммунистическую символику.

Афонина:

- Давайте звонок выслушаем. Геннадий нам дозвонился.

- Здравствуйте. Я звоню из Ставрополя. Хотелось бы такую мысль высказать. Бабушка моя рассказывала. Она в войну была воспитателем в детском саду. Оказывается, детей сдавали, потому что те, кто был в тылу, должны были работать. Те, кто хочет пошутить, пускай эту картину представят себе. Она говорила, детей весной вывели во двор, а дети маленькие, они на корточки садятся и щиплют траву. Они голодные, щиплют траву и едят ее. И тут же под себя ходят, так как белья нижнего не было. Как утки. Кто хочет шутить на такие темы, пусть представит себя на месте этих детей, которые вообще ни в чем не виноваты. Им объяснить-то нельзя, почему они голодные. Или своих детей пусть на этом месте представят. И тогда, может быть, они подумают.

Афонина:

- Геннадий, наверное, просто не больно тем людям, которые эти темы берут. Потому что, как написал наш радиослушатель, «а никто никому ничего не должен».

Баранов:

- Должны. По гроб жизни будут должны. И нашим воинам, которые в Польше лежат, будут должны, и всем остальным, которые их освобождали и погибли ради этого.

Афонина:

- Зачитаю сообщение Дмитрия. «Насмешки над святынями недопустимы. Без срока давности. Ни над памятью народа, ни над человеческими смертями. Непочтительность к памяти предков – составная часть безбожного цинизма, который надо изживать на всех уровнях».

Я не случайно сказала в начале программы, что разгорелась бурная дискуссия среди журналистов «Комсомольской правды» именно на эту тему, отталкиваясь от того шоу «Танцы со звездами» и одного из номеров этого шоу. Так, в частности, обозреватель «Комсомольской правды» Галина Сапожникова написала: «Мне кажется, что открываются окна Овертона. Сначала пытаются проверить, можно ли эту тему подавать так, а потом начинается то, что было в Прибалтике», и о чем Галя написала тонны своих журналистских исследований, как сначала невинная идея пройтись маршем потом превращалась сами знаете во что. Так вот, движение в этом направлении прослеживается или нет. Или в нашей стране мы защищены от этого, мы в безопасности?

Баранов:

- Нет, абсолютно. Это надо защищать постоянно, ежеминутно, ежесекундно. Уходят поколения, которые это пережили. Уходят поколения, которые играли в детстве медалями своих отцов. Приходят люди молодые, выросшие в другом общественном строе, будем называть вещи своими именами, в других реалиях, с совершенно другим уровнем техники, которые сидят в гаджетах. Для них две характеристики: круто и прикольно. Потрясение, подобное войне, они, слава богу, не пережили и, надеюсь, никогда не переживут. Но память хранить надо. Если мы это забудем, нас сомнут. Это гигантский нравственный капитал нашей страны и нашего народа, который сейчас пытаются все смелее и смелее, как собаки, обкусать со всех сторон. Еще 20-30 лет назад никто не смел даже вякнуть по этому поводу в наш адрес. Сейчас они хотят это сделать. Для чего? Для того чтобы переделать сознание, а вместе с этим пересмотреть и те итоги мироустройства, на которых наша страна развивалась после войны. Это очень важная государственная задача на все времена.

Афонина:

- Алексей, не густо ли замешиваем? Может быть, действительно невинные шутки не имеют никакого отношения к этому?

Иорш:

- Посыл-то правильный. Мы все заботимся о будущем нашей страны и о том, какой она будет, как она ответит на вызовы будущего времени. Но мне кажется, и эта позиция у меня принципиальная, что мы как те генералы, которые пытаются выиграть прошлую войну. Действительно, молодежь растет в другой ситуации. Действительно, для них битва при Барад-Дура из Толкиена гораздо более реальная вещь, чем битва под Прохоровкой.

Баранов:

- К сожалению, вы абсолютно правы.

Иорш:

- И я поэтому говорю, что нам надо быть умнее и хитрее. И не устраивать пропагандистскую кампанию в стиле 30-х годов.

Баранов:

- Да не устраиваем мы пропагандистскую кампанию. Мы говорим, что позволять вот это вот не надо. А вы, люди творческого цеха, должны, если хотите, подавать пример, как это можно делать, с вашей точки зрения, чтобы на вашем фоне это выглядело бы жалкими потугами, которые действительно тогда бы никто не заметил.

Афонина:

- Денис 37 лет нам пишет: «Ох, и плохо в будущем нашей стране с такой помороженной богемой будет. А ведь эти шутники – пример для нынешней молодежи». Еще одну цитату из материала Галины Сапожниковой, из ее авторской колонки зачитаю: «Про Штирлица - можно и нужно, а танцевать на телешоу в форме фашистов – нельзя. Потому что это и называется фашизацией сознания. Сначала возникает привыкание к гитлеровской форме, затем – к факельным шествиям, а потом Бандера указом президента становится героем вполне приличной когда-то с антифашистской точки зрения страны». Это неправда?

Иорш:

- Давайте все-таки поймем, с чего начинается фашизм. Фашизм начинается не с людей в форме. Фашизм начинается с совершенно конкретной идеологии, которая потом уже порождает все эти культурные явления.

Баранов:

- Вот именно. Но об идеологии судят в том числе и по внешним ее проявлениям, и по форме тоже, как ни странно.

Иорш:

- А вы знаете, что форма советского летчика времен 30-х годов тоже была черная?

Баранов:

- Она была очень красивая. Там не было свастики, черепа с костями. И по этой форме романтизировали эту профессию. По форме немцев, которые сделали ее тоже в таких арийских, тевтонских традициях, тоже очень многие судили о гитлеровском режиме. Вот такие неискушенные люди: ой, какая форма красивая, значит, идеология нормальная.

Афонина:

- Давайте выслушаем следующий звонок. Юрий, слушаем вас.

- Здравствуйте. Во-первых, соглашусь с Андреем Барановым. Все начинается с мелочи, с шутки. А во-вторых, по поводу того, что они-де должны извиняться. Вот я всю жизнь на транспорте работаю, водителем, а до этого – электромехаником на железной дороге. Я однажды пассажирский поезд – нет, не под откос пустил, я его задержал на 10 минут. Он и так опаздывал. Так меня с работы сняли на 3 месяца, и еще сказали: скажи спасибо, что ты не уволен. Вот эти люди, они ведь не скоморохи, не шуты, это те, кто на мозги действует. Они должны не извиняться, они должны исчезнуть. Ургант уже сколько раз извинялся. Он сегодня нагадит, завтра извинится и опять, извиняюсь за выражение, хрень какую-то несет с экрана. И Эрнст вместе с ним. За то, что у него на Первом канале такое творится.

Баранов:

- Понимаю вашу позицию, Юрий, спасибо. Правда, я не совсем понял, при чем здесь поезд.

Иорш:

- Я не понял, почему эти люди должны сгинуть.

Баранов:

- Он имеет в виду, что эти люди настолько себя неправильно ведут, что не место им на публичных площадках.

Афонина:

- Сообщение Азамата: «Над нашими интересами издеваются, тем самым хотят оскорбить нас. Но мы защитники истории, будем на страже памяти наших дедов».

Давайте я подведу итоги нашей сегодняшней программы. Итак, на вопрос, может ли быть историческая память поводом для шутки, 90% нашей аудитории проголосовали за позицию Андрея Баранова, который считает, что нет, над историей шутить, кощунствовать нельзя. Андрей Михайлович, предсказуем был такой результат?

Баранов:

- Честно говоря, да, я надеялся на то, что люди с совестью, а таких у нас большинство, не оставят это дело просто так и не считают, что никто никому ничего не должен. Я рассчитывал на их поддержку. Спасибо всем, кто высказался так же, как думаю я.

Афонина:

- Алексей, вас не удивил такой результат?

Иорш:

- Нет, абсолютно. Вопрос был поставлен таким образом, что я вынужден был занять позицию адвоката дьявола, хотя на самом деле я считаю, что во всем есть нюансы, надо разбираться в каждом конкретном случае внимательно. И иногда, как в данном случае, мы можем перегнуть палку и попасть в очень неприятную ситуацию.

Афонина:

- В любом случае огромное спасибо всем, кто посчитал необходимым высказать свою точку зрения, донести до нас свои личные истории, истории из своей жизни, связанные с теми годами, которые сохраняются в нашей памяти, которые уходят от нас все дальше. Ну а историческая память поводом для шутки, как считает наша аудитория, быть не может и не должна.