Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+5°
Boom metrics
В мире27 мая 2019 12:45

Современная Польша: деградация как человека, так и страны, происходит быстро. Путь назад длиннее в разы

Имидж Варшавы спасают сейчас всего несколько человек
Актеры Вроцлавского театра «Капитоль» перепевают «Темную ночь»

Актеры Вроцлавского театра «Капитоль» перепевают «Темную ночь»

Здоровых людей все-таки больше, чем больных. И это радует.

Смотришь, с какими лицами актеры Вроцлавского театра «Капитоль» перепевают «Темную ночь», чтобы закрасить белым ту грязь, которую выплюнули из себя их соотечественники, директор Гданьского музея Второй мировой войны Кароль Навроцкий и его пресс-секретарь Александр Масловский, и понимаешь, что ни мир не сошел с ума, ни ты. А только несколько отдельных личностей, за которых стыдно самим полякам.

Пересказывать бред про «романтизацию большевиков», «грабежи, убийства и изнасилования», который они сочинили на пару, право же, не имеет смысла. Достаточно одного факта, чтобы вообще перестать их серьезно воспринимать: директор музея – бывший боксер, который раньше писал книжки про футбол…

Ничего не хочу сказать плохого ни про футболистов, ни про поляков. Давайте лучше о хорошем: о том, например, сколько адекватных людей зашло на страничку музыканта Петра Косевского, которого в музее грубо оборвали на втором аккорде, после того, как он расстроенно написал: «Я не верю, что это происходит на самом деле... Беспомощность - это, наверное, одно из худших состояний... И это то, что я чувствую...»

Музыканта Петра Косевского пригласили провести художественную акцию в музее Второй мировой войны в Гданьске

Музыканта Петра Косевского пригласили провести художественную акцию в музее Второй мировой войны в Гданьске

Фото: Личная страничка героя публикации в соцсети

«Почему я должен не верить своей маме?»

Полякам, как известно, палец в рот не клади – когда надо, они не смолчат. И когда не надо тоже. «Какие извинения? Он (директор музея – Г.С.) должен быть унижен, он должен на коленях молить о пощаде, он должен пройти моральный ад - а не любезно извиниться», - писали в соцсетях те, кого эта ситуация возмутила донельзя. Другие успокаивали самих себя: «Осталось потерпеть всего полгода» - имея в виду то, что осенью 2019-го в Польше состоятся парламентские выборы, которые неизбежно сметут (должны смести!) эту фашистскую пену, переформатировавшую страну романтичных мазурок и полонезов в столицу европейской русофобии.

Откуда в Польше народились эти неграмотные «патриоты», в принципе, понятно: к власти пришли правые, которые после событий на Украине включили русофобии «зеленый свет». Поэтому в том недавнем очередном плевке с исполнением «Темной ночи» ничего необычного нет. Удивительно здесь, скорее, другое: что в Польше остались люди, которые пытаются всему этому противостоять. Ежи Тыц, например – руководитель организации «Содружество «KURSK” – поляк, который годами спасает памятники советским воинам и реставрирует заброшенные солдатские кладбища. На вопрос: что с ним не так? – он всегда отвечает одинаково: «Мне мама сказала, что ее спас советский солдат. Почему я должен не верить своей маме?». И все думали, что он так шутит.

А он не шутил. И, найдя однажды в старых окопах в его родном городе Катовице гвардейский знак с обрывком мундира, подумал: а ведь тут мог лежать именно тот солдат, который спас семью его матери! И решил отреставрировать окопы в память о бойцах Красной армии. Создал общественную организацию, назвал ее «Курск». Выучил русский язык. Доехал до самого Курска. Снял номер в отеле. Заснул с мыслью: «Я счастлив». Наутро добрался до деревни Прохоровка и постоял на месте самого страшного танкового сражения в истории человечества. Привез в Польшу горсть земли с того поля…

С этого все и началось. Сейчас в списке спасенных и отреставрированных Ежи и его соратниками объектов – десятки надгробий, могил и памятников советским солдатам.

Пару недель назад Ежи Тыц в соавторстве со своей женой, россиянкой Анной Захарян, которую год назад депортировали из Польши как «угрозу национальной безопасности», выпустили небольшую книжечку, в которой есть ответ на вопрос о том, как и почему человек решает жить не по правилам удобного во всех смыслах слова общенационального тренда.

Ежи Тыц – руководитель организации «Содружество «KURSK” – поляк, который годами спасает памятники советским воинам и реставрирует заброшенные солдатские кладбища

Ежи Тыц – руководитель организации «Содружество «KURSK” – поляк, который годами спасает памятники советским воинам и реставрирует заброшенные солдатские кладбища

Фото: Галина САПОЖНИКОВА

«Все в деревне ждали Красную армию»

Маму Ежи Тыца зовут Хелена Галонска. Ее воспоминания имеет смысл процитировать целиком:

«В январе 45-го мне шел пятнадцатый год. К окрестностям нашей деревни подходила Советская армия Немцы отступали. Они были у нас с 1939-го. Сожгли деревни в округе, забирали молодых мужчин, угоняли на работу в Германию. Мы постоянно голодали в эти годы, потому что немцы не разрешали нам сеять хлеб, разводить скот. За любую провинность – расстрел. Убили моего старшего брата, ему было 17 лет. Он попал в облаву, его среди остальных 12 человек увезли в город. Там их расстреляли. В городе Остроленка есть памятник, посвященный им.

Ежи Тыц с мамой Хеленой Галонской.

Ежи Тыц с мамой Хеленой Галонской.

Как мы выжили, не понимаю. Вся оккупация – это самые страшные годы моей жизни. Все в деревне ждали Красную армию. Как ангелов их ждали.

И вот зимой 45-го, примерно 25 января, утром, слышим грохот. Километрах в трех от нас.

В деревню приехали русские солдаты. Дети, говорят, давайте садитесь на машину, на полуторку. Сейчас здесь будет бой… И всех детей со всей деревни собрали, отвезли в тыл – в освобожденную уже деревню Глеба. Там нас расселили по домам, где уже жили советские солдаты. Они были очень уставшими, покрыты пылью, грязью. Приходили, падали с ног, спали и через два-три часа уходили пять в бой.

На месте деревни действительно несколько дней шли бои, потом все стихло. И через пять-шесть дней первая волна советских войск ушла на запад. В доме остался один красноармеец. Совсем молодой. Лето 18 ему было. Он готовила дома в деревне для наступающих войск и кормил детей, которые вернуться пока не могли – некуда было, все разрушено.

Парень был красивый, очень молодой. Только благодаря ему мы выжили тогда. Он разговаривал с детьми, кормил нас. И, помню, все время рассказывал нам о Москве. Особенно про Арбат. Есть, говорит, там самая главная улицы – Арбат, она самая красивая, и по ней все по выходным гуляют. Суп он нам варил из тушенки. Навсегда запомнила вкус этого супа. Я ничего вкуснее в жизни не ела.

Музей Второй мировой войны в Гданьске

Музей Второй мировой войны в Гданьске

Я хочу сказать, о том, что сейчас говорят – про мародерства советских солдат, про изнасилования ими женщин… Вранье это все. По крайней мере ничего подобного в нашей деревне и в других деревнях рядом не было. Ни разу мы о таком не слышали, ни разу никто про такое не рассказывал. А уж чтоб у нас в деревне такое произошло, вообще и речи не было. Только хорошее про тех солдат помнили. И жалели их очень. Лица серые, уставшие. Уйдут рано утром много, а возвращаются меньше половины.

Выжил или нет тот солдатик, не знаю. Больше я его, конечно, никогда не видела. Но я часто «гуляла» с ним по Арбату в своих снах. Мечта у меня всегда была – прогуляться по Арбату. Глаза закрываю и вижу, что гуляю по нему вместе с тем молодым солдатом… А имя? А я ведь даже имя его не спросила.. Помню, как он хлеб мне протягивает.

Только благодаря этим солдатам мы и выжили. Я всем своим детям, внукам это всегда рассказываю».

Будет и на польской улице праздник

Из недлинного книжного текста запомнились несколько деталей. Ну, например: ксендз из города Дзялдово бесхитростно признался, что подумывает сделать в одном из советских памятников дырки, чтоб вода его подтачивала изнутри и он поскорее разрушился и свалился сам… Или: польские силовики, которые депортировали Анну Захарян из Польши – за то, что она помогала Ежи в его неравной борьбе - специально упаковали подальше в багаж ее лекарство от астмы, и смеялись в лицо: если, дескать, станет плохо во время полета, никто тебе не поможет… Или вот еще: власти польского местечка Тщанка отдали приказ своротить советский монумент вместе с братской могилой – очевидцы видели, как из под колес бульдозера вылетали кости. На сайте Тщанки этот день назвали историческим…

Деградация как человека, так и страны, происходит быстро. Путь назад длиннее в разы.

Можно сказать, что имидж Польши как страны культурной и христианской спасают сейчас всего несколько человек: Ежи Тыц да музыканты, не побоявшиеся перепеть «Темную ночь».

Лучше бы, конечно, эту книжку напечатать на польском языке, а не на русском – чтоб фантазеры типа футболиста-музейщика в своих рассказах ссылались на конкретных свидетелей, а не на выдумки государственной пропаганды. Ну да будет когда-нибудь и на польской улице праздник.

Пока же, увы, одни сплошные похороны…

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ

Владимир Мединский назвал чудовищным инцидентом запрет песни "Темная ночь" в музее Гданьска

Министр культуры РФ отреагировал на инцидент в Польше (подробности)